Сегодня Себа работает не для того, чтобы увеличить свой счет в банке. Он – трудоголик и очень азартный человек. «Азарт всегда был моей главной движущей силой, – признается доктор. – Я мог пойти по стопам отца. Он был создателем и владельцем сети супермаркетов Franprix. Но я поступил в медицинский. Хотел доказать семье, что могу сам добиться успеха в жизни».
Окончив институт, Себа в течение 15 лет набивал руку на реконструктивной хирургии – оперировал людей с ожогами лица. Потом уехал на стажировку в Америку. А вернувшись, стал потихоньку экспериментировать с ботоксом. «В 1985 году возможности его применения были еще неочевидны, – вспоминает он. – Мной двигал азарт. Я проверял дозировки на себе. Кем еще я мог рисковать?»
В то время, когда «серьезные» пластические хирурги были уверены, что ботокс – это баловство, Себа нащупывал кончиком иглы будущее эстетической медицины. В отличие от этих «серьезных» хирургов он не считал, что круговая подтяжка – единственная эффективная процедура anti-age. Предполагал ли он, что инъекции против морщин вознесут его на медицинский олимп, впишут в списки Forbes и разделят историю anti-age медицины на «до» и «после» ботокса?.. «Пожалуй, я это допускал, – признается Жан-Луи. – Люди готовы платить любые деньги, лишь бы оставаться молодыми и красивыми».Он до сих пор колет себе ботокс. Занимается пилатесом и йогой. Не ест продукты с глютеном и сладкое: «Доказано, что сахар разрушает коллаген в коже». И выглядит не то чтобы вопиюще молодо, но достаточно хорошо. В отличие, например, от своего ближайшего конкурента, лос-анджелесского «гуру инъекций» доктора Брандта. Тот все больше напоминает восковую фигуру, вышедшую на прогулку из Музея мадам Тюссо. На лбу у доктора Брандта нет ни единой морщинки.
Себа считает такой эффект от инъекций свидетельством полной профнепригодности. Его пациенты никогда не утрачивают способности выражать эмоции. Актрисы не боятся приходить к нему накануне съемок. Они знают, что смогут и расплакаться, и расхохотаться в кадре согласно сценарию.
Говорят, Синтия Никсон, она же – рыжая бестия Миранда из «Секса в большом городе», летала к доктору Себа из Нью-Йорка в Париж накануне кастинга. Ей было тогда хорошо за 40, пробовалась она на роль 30-летней. Нужно было кое-что подтянуть, кое-что стереть со лба. Естественно, ни кастинг-директор, ни режиссер не должны были догадаться о ее визите. Себа актрису принял. Роль она получила. И не только кастинг-директор, никто бы ни о чем не догадался, если бы папарацци не поймали ее на выходе из клиники доктора.
Синтия – не единственная известная пациентка Жан-Луи. Но он принципиально не называет имен звезд в интервью. Исключение – Синди Кроуфорд: «С ней у меня контракт. Она – лицо моей косметической линии. Синди – молодец: честно признается, что после 35 лет регулярно колет ботокс. Я считаю, для современной женщины в этом нет ничего постыдного». Я спрашиваю его: в какой из трех стран – Франции, Англии, России – женщины «правильнее всего» относятся к инъекциям? Подумав, Себа отвечает: «Пожалуй, во Франции. Англичанки по-прежнему как будто сомневаются, не делают ли они чего-то предосудительного. А в России инъекции пока доступны не многим и поэтому являются чем-то вроде «членства в высшей лиге». Женщины обсуждают, кто у кого «колется», и если это один и тот же доктор, они чувствуют себя примерно как английские мужчины, которые ходят в один и тот же клуб».А есть ли какие-то отличия в том, как мы стареем? «В целом нет, – говорит доктор. – У европейцев старение протекает более-менее по одной схеме. Разве что вам, русским, часто генетически достаются красивые, высокие скулы. Они удерживают от сползания вниз среднюю часть лица».