«Незнакомая дочь» — честная история о современном материнстве

В последний день 2021 года на Netflix вышла картина, ставшая режиссерским дебютом Мэгги Джилленхол. Фильм снят по мотивам одноименной книги писательницы Элены Ферранте «Незнакомая дочь» — психологической драмы, рассказывающей о взрослой женщине, которая, с одной стороны, наслаждается долгожданной свободой от родительских обязанностей, а с другой — чувствует себя бесконечно одинокой.

За сценарий Джилленхол была удостоена награды Венецианского кинофестиваля, фильм высоко оценили кинокритики — 95 % процентов одобрения на агрегаторе рецензий Rotten Tomatoes. Теперь картине прочат сразу несколько номинаций на «Оскар». Почему Мэгги Джилленхол выбрала именно эту историю и зачем нам смотреть это кино, пробуем разобраться с режиссером и актерами проекта.

Мэгги, почему вы выбрали книгу Элены Ферранте для своего режиссерского дебюта?

Мэгги Джилленхол: Я прочитала почти все ее книги, и все они шокирующе правдивы. Она открыто говорит о вещах, которые общество словно договорилось не обсуждать. Да что уж там! Даже не думать о них.

Так что впервые прочитав ее роман, я была просто ошеломлена. Я даже не могла сразу сформулировать, какие чувства испытала и какие мысли у меня появились. Это можно было сравнить с разрядом электрического тока. Были моменты, когда книга выпадала у меня из рук — настолько меня шокировало прочитанное. И я решила, что мало испытать такое в своей комнате, я подумала: «А что если перенести правду, которую мы коллективно решили не обсуждать, в общественное место — на экран кинотеатра?».

Я понимала, что я не единственная испытываю сложную гамму эмоций, ведь книги Ферранте популярны — они буквально улетают с полок книжных магазинов. Я подумала: «Что произойдет, если не читать эти слова, а произносить и слышать? Что, если рядом будут сидеть мама, муж или даже дочь?». Мне показалось это смелым решением.

Персонаж Оливии Коулман очень неоднозначен, многие не согласятся с выбором, который она сделала…

Мэгги Джилленхол: Да, во время просмотра вы не можете определить, согласны ли вы с ее поступками и решениями. Она делает то, что причиняет и ей, и людям, которых она любит, огромное количество боли. 

Безусловно, картина ни в коем случае не призывает оставлять своих детей, но она пытается поговорить на тему чувств, которые мы испытываем на самом деле. Я видела немало фильмов о женщинах, и многие из них хорошо сняты. Но складывалось впечатление, будто они находятся в определенных рамках, не говорят о моем опыте. Так что я периодически задумывалась: «Может, я просто не такая как все? Может, мне нужно что-то совсем другое?».

Читая Ферранте, я наконец увидела выход за рамки. Мне кажется, у многих из нас есть такие «пограничные» вещи, но о них редко говорят в кино. Помню, как во время монтажа я показывала работу нескольким людям, и кто-то спросил меня про персонажа Келли, беременной невестки: «А этот персонаж должен быть добрым или злым?».

Я подумала, что это великолепно, ведь мы часто встречаем людей и думаем: «Интересно, а ты добрый или злой? Но в тебе что-то есть, я хочу пообщаться с тобой». Мне кажется, что это дает чувство свободы. Я испытывала его и во время чтения Ферранте, и когда смотрела «Дрянь» (британский сериал-драмеди. — Прим. ред.). Что-то такое: «Ого, я даже не знала, что у меня есть такие мысли, мне надо было это услышать!». Когда такие проекты добиваются успеха, у других женщин появляются возможности честно рассказать свою историю.

Дакота, каково вам было работать с женщиной-режиссером? Ведь Мэгги Джилленхол и сама актриса. Наверное, она хорошо понимает, через что проходят ее коллеги во время съемок?

Дакота Джонсон: Разница огромная! Я ощущала как женщина, как актриса, как человек, что меня видят, любят, обо мне заботятся. Я чувствовала, что Мэгги правда интересны мои идеи и мысли, интересно, как я буду играть и следовать направлениям, заданным в сценарии.

Мы часто чувствуем себя незащищенными на съемочной площадке, так уж сложилось, Далеко не каждый режиссер хочет тебя узнать, позаботиться о тебе. Так что работа с Мэгги — подарок. Мне кажется, я и сама узнала себя лучше. Исполняя роль, я смогла зайти в самые темные свои уголки — у меня они тоже есть. Моя героиня помогла понять, что нормально иметь смешанные чувства по поводу женственности, материнства.

Я часто вижу в сценариях, как героини пытаются не злиться, не показывать, что фрустрированы, испуганы или выведены из себя. Часто именно молодые женщины-авторы пишут это, и я думаю: «Ну, хорошо, видимо, мне надо будет втиснуть себя в ваше представление о персонаже». В работе с Мэгги я почувствовала, что могу открыться и режиссер позаботится обо мне и о том, что я дам зрителю своей актерской игрой.

Питер, расскажете о вашем кастинге? (Питер Сарсгаард — супруг Мэгги Джилленхол. — Прим. ред.)

Питер Сарсгаард: А у меня ощущение, что я с него и не уходил! Я очень надеюсь, что мне удастся снова поработать с женой. Знаете, начиная с того самого вечера, когда мы с Мэгги встретились, мы всегда были партнерами. Влюбились в интеллект друг друга. Мы тогда служили в одном театре, и, хотя рядом был режиссер, он не так-то много говорил — мы работали тесным дуэтом. Меня всегда поражало, что, будучи актрисой, она могла увидеть сцену как режиссер, но при этом сыграть ее, не наполняя собственными лишними смыслами.

Да и героиня фильма Леда влюбляется в первую очередь в разум вашего героя, профессора Харди.

Мэгги Джилленхол: Мне правда кажется, что ничего привлекательнее ума нет. И для мужчин, и для женщин. Знаете, когда кто-нибудь говорит: «Ты шикарно выглядишь в этом платье». Это приятно, но разве может завести? Другое дело, если кто-то считает ваш разум блестящим… Мне кажется, что вот это настоящие чувства.

Питер Сарсгаард: Безусловно, далеко не каждая пара обладает подобной связью, но когда встречаешь таких людей, это очень вдохновляет. Как, например, Норман и Эльза.

Мэгги Джилленхол: Норман Раш — писатель, с которым мы работаем.

Питер Сарсгаард: Когда я встретил эту пару, то подумал: «Я хочу, чтобы у меня было вот так же. Тогда и секс будет хоть в 98 лет». Вы же знаете о чем я говорю? Когда вы смотрите друг другу в глаза, и это потрясающе!

А как вы готовились к роли?

Питер Сарсгаард: Я довольно нервный человек по натуре. Долгое время я, например, не считал себя актером, сама идея казалась неловкой. За тридцать лет я свою карьеру полюбил, но в этот раз снова ощутил отголосок тех эмоций. Поэтому готовился к роли тщательнее обычного.

Мэгги Джилленхол: Это правда, он ни с того ни с сего вдруг начал читать книги, слушать лекции по Набокову.

Питер Сарсгаард: И это все было потрясающе!

Мэгги Джилленхол: Но скажи я ему, что он с головой погрузился в своего персонажа, ответ был бы: «Нет, иди ты, я просто увлекся литературой».

Питер Сарсгаард: Так и было. Я в том числе слушал аудиоверсию «Анны Карениной» в исполнении Мэгги (английский перевод озвучила Джилленхол. — Прим. ред.) и скажу я вам, это большая книга! Мне кажется все должны ее прочитать или услышать.

Дакота, а как вы работали над своим персонажем?

Дакота Джонсон: Мы приступили к фильму во время пандемии, так что многое происходило по Zoom: мы говорили, читали. И знаете, мне созвучно то, что сказал Питер: удивительное ощущение, когда видят ваш ум, интеллект. Эта роль позволила мне открыться, проанализировать самые уродливые свои чувства, но при этом я чувствовала себя в безопасности. Я знала, что монтажом займется Мэгги и она не выкинет моменты, где я абсолютно уязвима. Раньше у меня меня не было возможности сыграть такую героиню, как Нина, сейчас я чувствую, как изменилась моя жизнь. Я выросла как женщина.

Знаете, во время съемок мне исполнился 31 год, и в это важное время я была окружена совершенно гениальными актрисами, такими как Мэгги, Дагмара (Доминчик), Джесси (Бакли), Оливия (Коулман). А еще было ощущение, будто Мэгги протянула мне руку и сказала: «Ты можешь пойти с нами. Ты на это способна, у тебя все получится. Я покажу тебе новый уровень правды».

Автор книги Элена Ферранте говорила, что согласится на экранизацию книги при условии, что именно вы, Мэгги, выступите режиссером картины. Как так случилось?

Мэгги Джилленхол: Верно, Элена Ферранте предпочитает анонимность, и я общалась с ней исключительно по электронной почте. Это интересно, конечно, я не знаю, почему она так делает. Возможно, таким образом ей легче быть настолько шокирующе правдивой.

Словом, я обратилась к ней за правами на экранизацию, написала письмо, в котором призналась, что пока не знаю, как именно это сделаю, но хочу быть режиссером картины. Она сказала: «Хорошо, ты можешь взять права на экранизацию, но контракт обнулится, если будет другой режиссер». И мне показалось, что это такой космический женский вотум доверия, который пришел из Вселенной, ведь мы даже друг друга не знаем. Иногда люди говорят: «Может быть она мужчина?». Ну, что же. Мужчины хотят, чтобы Элена была их, но она наша, и в этом нет никаких сомнений!

Текст: Жанна Присяжная