Несколько лет назад половина редакции Glamour зачитывалась одной книгой — романом Гузель Яхиной «Зулейха открывает глаза». Роман о судьбе переселенных в 1930-е годы татар вышел в 2015-м — а до этого о писательнице Яхиной никто не слышал. Да ее и не существовало. Гузель родилась в Казани, в 1999-м переехала в Москву, долгое время работала в сфере маркетинга и PR, пока не решилась на смену профессии — и жизни. В 36 лет Гузель пошла учиться на сценариста в Московскую школу кино и «Зулейху» написала как сценарий, который потом переделала в роман. Два года назад историю Зулейхи переписали обратно в сценарий: восьмисерийный сериал вышел на экраны этой весны, в главной роли — Чулпан Хаматова.
Гузель говорит, что не испытывала ревности к режиссеру и сценаристам, взявшимся за экранизацию: «У произведения должен быть один автор, иначе выйдет винегрет и невнятица. Я полностью отвечаю за книгу, за каждую букву и знак препинания. Режиссер и продюсер отвечают за киноверсию. Вмешательство автора или излишнее давление только мешали бы. Я же понимала, на что шла, когда подписывала договор об экранизации. Больше того, сама отказалась писать сценарий, хотя мне предлагали. Конечно, в фильме есть моменты, которые меня смутили и даже вызвали отторжение. Но в целом я довольна результатом — по крайней мере, увиденной черновой версией». Сейчас Гузель работает над третьей книгой (в 2018-м у нее вышел второй роман «Дети мои»), но почти ничего о ней не рассказывает. Зато охотно делится мыслями о многом другом.
Решиться на смену профессии сложно. У меня все это продолжалось не год и не два. Сначала полугодичный отпуск, затем несколько лет — вольное плавание, самостоятельные проекты. Параллельно рискнула (я прямо-таки уговорила себя) поступить в киношколу на сценарный факультет. Во время учебы написала сценарий о Зулейхе — и, уже имея этот сценарий как развернутый план романа, перевела историю с языка кино на язык литературы. После искала издателя, и это был целый отдельный проект. Так что не было никаких головокружительных пируэтов — только осторожное движение вперед, в сопровождении страхов и сомнений.
С внутренним критиком никак не справиться. Он у меня довольно суровый. Оба романа написаны под его присмотром — и за оба мне не стыдно.
В киношколу я пошла, чтобы научиться складывать истории, так как не получалось написать историю о Зулейхе. Цель — написать роман — была первична. Хотя в юности у меня была большая мечта — работать сценаристом и режиссером. Но теперь понимаю: это мечта, обращенная в прошлое. Тогда, в ранние 1990-е годы, мне искренне хотелось окунуться в мир советского кинематографа, где кино — «важнейшее из искусств», где работает 150 000 кинотеатров, где количество зрителей в год измеряется миллиардами, а журнал «Искусство кино» — чтение не только для специалистов. Где есть место и Тарковскому, и Параджанову, и юному Михалкову. Где советский кинематограф влияет на мировой.
«Вдохновение» — это слово для поэтов или композиторов. Стихотворение или мелодия могут появиться в результате этого пресловутого состояния. Роман — нет. Роман — это месяцы, порой несколько лет твоей жизни. С историей — как с близким человеком: случаются дни и недели взаимопонимания и любви, потом дни и недели усталости, раздражения, отторжения. О вдохновении при написании длинного текста речь идти не может.
Конечно, я боялась остаться автором одного романа. Со страхом помогла справиться тема моей второй книги — очень хотелось рассказать о позабытом сегодня мире поволжских немцев. Для меня это — не проходной сюжет. Во-первых, в моей жизни было много немецкого: начиная с дедушки, школьного учителя немецкого языка, и заканчивая всей моей трудовой биографией, где почти только немецкие компании, немецкие коллеги и совместные с Германией проекты. Во-вторых, я люблю Волгу, до сих пор скучаю по ней, хотя переехала из Казани более 20 лет назад. В-третьих, я интересуюсь ранними советскими годами. Вот и получилось, что три эти составляющие сплавились воедино.
Думать и мечтать о том, чтобы написать книгу о современности, — можно. А вот получится ли у меня? Не знаю. Я бы этого хотела, но конкретных планов пока нет. Есть множество интересных и сложных тем: гастарбайтеры в России, исламизация в Европе, работа над советским прошлым в разных странах и войны памяти между ними. Очень многослойные и невероятно политизированные темы — жизни не хватит, чтобы разобраться, не говоря уже о том, чтобы решиться о них написать. Но при рассказе о дне сегодняшнем непременно встает вопрос о мере актуального и злободневного в тексте. Если этой самой злободневности избегать, есть риск слепить пустышку. К тому же общество очень политизировано и от серьезного текста ждет политического высказывания. Если высказываться о злободневном — непременно будешь приписан к какому-то «лагерю». Чего уж точно не хотелось бы. Злободневное — все же территория журналистики и документалистики, а не литературы.
Очень надеюсь, что третья книга будет, работаю над этим. Но обещать что-то было бы глупо: говорят о сделанном, конечно, а не о планах.
Фото: Илья Вартанян.
Стиль: Екатерина Мельникова.
Макияж и прическа: Наталья Огинская @Pro.FashionLab.
Продюсер: Анастасия Чибисова
Фото: Илья Вартанян