Беслан проясняет голову ураганными порывами. Ощущение оптовой ярмарки тщеславия, случающееся каждый божий день в Центральном административном округе Москвы, уходит и забывается уже перед посадкой на бесланский «Як». В Беслан летят другие люди, которым до всего до этого, конечно, тоже есть дело, но больше стороннее. Не бедные, не дикие, а просто представляющие другую человеческую породу.
Таков не весь контингент старенького советского лайнера, но процентов семьдесят. В соседнюю регистрационную будку, где отмечают прибывших на ростовский и питерский рейсы, стоят вояжеры с такой же, как и у нынешних москвичей, кашей из мобильной телефонии-кредитов- бизнес-ланчей в голове, это ясно из обрывков фраз. На территорию Осетии летят осетины, важные и похожие то ли на политиков, то ли на «законников». При них женщины, которые знают свое место и любят его. Еще на борту есть русские предприниматели, чья судьба давно покоится на дне бутылки осетинской водки, и иные лица, с прошлого года полетевшие туда-сюда- обратно: не по доходам плохо одетая диссидентура и еврожурналисты, читающие как один газету, которая долгие годы именует себя новой.
Весь этот отряд будет рассеян по столичному Владикавказу и прочим населенным пунктам, рассредоточенным по течению Терека. В том числе и по городку Беслану, чьими теперь уже на- всегда спутниками в глазах отдаленной широкой публики стали безнравственные чиновники и захватчики, бородачи-«чичи». Через неделю в московской прессе раздастся очередной «ох» от факта попрания гуманистических принципов, после чего парафразом поэмы А. К. Толстого будет патетически выведен секрет Полишинеля: нет справедливости в сегодняшней России и не будет. Диссиденты могли сэкономить на билетах.
В самом Беслане дела до высокой политики никому нет. Если только детям: младшее отрочество скачет по улицам, с увлечением играя в Путина и Буша. Они для детей, по крайней мере для гурьбы, встреченной на улице Димитрова, существуют в ранге главных героев, непререкаемых авторитетов и друзей по жизни. Здешние мужчины и вовсе выключены из политпроцесса: в Беслане они работают, после чего, как всякие нормальные мужчины, довольные собой, собираются пить пиво за столиками. Город добровольно отдан в женскую власть: женщины хлопочут за справедливость, судятся, митингуют и идут в пресловутую политику — впрочем, все больше прикладного, хозяйственнического свойства, добиваясь маленьких конкретных побед.