Эвелина Хромченко: "Никогда не была гадким утенком"

Мне всегда так странно читать о себе в соцсетях замечания из серии «была серой мышкой, а превратилась в гламурную диву»! В жизни не была ни серой мышкой, ни гадким ­утенком. Наоборот, была весьма эффектной девочкой – в детсаду, в школе, на курсе.

Своему отражению в зеркале я все­гда была благодарна, и все, что дали Господь и родители, стараюсь поддерживать в максимально привлекательном состоянии. Думаю, что ругать свою внешность и тем более комплексовать – грешно.

МОИ ИКОНЫ СТИЛЯ

Мама – преподаватель русского языка и литературы – была похожа на Анук Эме в «Мужчине и женщине» – и внешне, и по образу, и по манере ­одеваться. Она всегда прекрасно одевалась – у нее были «свои» портнихи, вязальщицы, скорняки, и, несмотря на дефицит, ей всегда удавалось находить красивые тренчи, дубленки, платки, обувь и украшения. И необычно их комплектовать. Например, помню, как вся Москва вслед за мамой стала носить чалму, сооруженную из платка, продернутого в золотое кольцо.

И красивых флакончиков в ее арсенале было немало. Мне тоже перепадало: например, я решительно отобрала у мамы крошечную бутылочку Chanel № 5, мне нравилась форма и легенда, но содержимое тогда совсем не восхищало – я душилась в школе Anaïs Anaïs by Cacharel и Diorissimo. Сейчас зато очень люблю аромат Chanel № 5 и, конечно, с лихвой компенсировала маме ту экспроприацию.

Тетя – инженер-изобретатель – была похожа на Мэрилин Монро и Татьяну Доронину одновременно, но физически была много совершеннее обеих – роскошный бюст, узкие бедра, красивые ноги. Она ездила в многочисленные командировки и прекрасно шила плюс ко всему. Одевалась как кино­звезда и всегда была очень ­эффектной кудрявой блондинкой, годам к сорока перекрасившись в природный рыжий цвет. Духи Climat, Magie Noire, Opium... Ее оранжевая помада времен моего ­детства – Christian Dior в синем тюбике – у меня до сих пор где-то ­хранится.

Зона моды у нас в основном обес­печивалась тетей – именно она меня обшивала. За десять лет в школе я лишь дважды надела готовую форму, а девять школьных сезонов я отходила в костюмах, платьях, воротничках, сшитых ею. Покупались только фартуки. У меня никогда не было нездорового интереса ко взрослым гардеробам, поскольку был свой – для меня всегда сооружались специальные вещи, и привычки брать поносить у старших членов семьи у меня не было, возможно, потому, что у всех были разные размеры.

«Маленькая» бабушка преподавала немецкий язык и одевалась в духе 1960-х. Тогда мне казалось, что это старомодно, сейчас я понимаю, что это было неимоверно стильно. Коралловая помада, короткая стрижка, завитая на бигуди, разнообразие бежевых оттенков в одежде, янтарь и желтое золото, брошки, очки-бифокалы на тонких золотых дужках, сумочка на ручке, платочек, каблучки, духи «Болгарская роза»... Она была похожа внешне на девочку с рекламы дореволюционного шоколада, но нрав у нее был совершенно ­генеральский.

«Большая» бабушка, в прошлом медицинский работник-функционер, была домохозяйкой – она мной, маленькой, и занималась. «Большая» бабушка была похожа на Любовь Орлову. Она определяла погоду в доме и потрясающе готовила на всю семью и многочисленных гостей, поэтому в квартире всегда приятно пахло. Длинные волосы, забранные в узел на гребень и шпильки, тотальное отсутствие макияжа, домашние платья в мелкий цветочек и однотонные, цветов драгоценных камней, на выход – с белыми кружевными воротниками и костяной брошкой в виде двух слоников, тончайшие оренбургские паутинки, папироса в красивых больших руках, духи «Красная Москва»... Ее черные шпильки для волос я периодически использую до сих пор.

Задолго до того, как я проявила интерес к средствам из ее ­косметички, она дала мне косметическое зеркало и тушь и стала учить правильно ­красить ресницы, а потом правильно снимать макияж молочком – было такое противное розовое молочко в круглой бутылочке с узким горлышком, называлось «Бархатистое».

Мама красилась очень естественно: пудра, тушь да карандаш для глаз, вот вроде и все. В детстве меня всегда поражало, что у мамы синяя тушь Lancôme на черных ресницах не выглядит синей, а только подчеркивает цвет глаз. И еще я помню ее необычные по тем временам лаки для ногтей – на один красный нужно было сверху наклеивать белые бумажные кругляшки, и на ногте получался мини-мухоморчик. Мама приучила меня делать маникюр у профессионалов еще в мои школьные годы, показала мне маски для кожи лица и головы, для волос и ногтей из домашних ингредиентов. Все ритуалы красоты кожи тела – от скраба до очищения пор паром, от контрастного душа до увлажнения и питания – мне тоже показала мама.

А когда лет в тринадцать на коже стала появляться сыпь, мама записала меня в детское отделение Института красоты на Герцена и следила за тем, чтобы я не сбегала с процедур, и за моим рационом, категорически исключив все вредное для кожи: жареное, острое, соленое, сладкое, мучное и жирное.

Дома мама устраивала мне ­регулярную паровую баню с ромашкой для лица. После паровой бани с­ледовало промокнуть лицо чистым полотенцем и сделать подсушивающую маску – особенной по­пулярностью у нас дома пользовалась маска из кефира и овсянки. После чего на отдельные зоны лица наносился спиртовой лосьон либо болтанка, прописанная дерматокосметологом. Все не затронутые спиртом зоны увлажнялись. Каждое утро следовало протирать кожу лица льдом-антисептиком из ромашкового отвара. Разу­меется, при такой муштре я не испытывала тех ужасных проблем с кожей лица, от которых мучились одноклассники.

В отношении доступности средств красоты со стороны взрослых была полная вседозволенность: открывай, смотри, нюхай духи, тестируй помаду и тени... Но у меня, в отличие от подружек, никогда не возникало желания намазаться, как вождь краснокожих, чтобы потрясти всех на дискотеке. Моя закадычная подружка Аська наводила причудливый макияж, изредка используя в качестве теней для век лак для ногтей с блестками, а я, если приходилось-таки идти на дискотеку (чего я, кстати, терпеть не могла), максимум подкрашивала ресницы тушью и наносила на губы гигиеническую помаду или блеск. Баночки и тюбики мне нравились сами по себе. Мой первый личный улов – дефицитная розовая перламутровая помада, которую я купила, отстояв огромную очередь в магазине «Варна». Или «Лейпциг» – сейчас уже не помню. Израсходовать все эти тюбики я, убей, потом не могла – долго валялись. Что в той помаде было самым сильным бьюти-впечатлением, так это запах. Через много лет мне довелось вновь его вдохнуть благодаря аромату Lipstick Rose Фредерика Маля.

ШКОЛА И ЖУРФАК

Младшая школа у меня была прекрасная. А старшая – нет: большинство учителей ярко демонстрировали, что дети неравны: самым успешным и красивым в нашей школе считался тот, у кого было больше фирменных шмоток. Это было очень противно, но, к счастью, на качестве образования не сказывалось. И даже выпускным я не была особо захвачена: меньше всего на свете мне хотелось тратить энергию на школу, из которой я мечтала как можно скорее сбежать в институт. Помню только, как выбирали с мамой ткань на платье – это было красивое хлопковое белое шитье, но самого платья совершенно не помню. Зато помню туфли: синие лодочки-флэты с дырочкой на пальце, которая мне так немилосердно терла, что на ночные гулянья я уже не пошла. Кстати, в ноябре выйдет в продажу новогодняя линейка моей капсульной коллекции обуви и сумок #EvelinaKhromtchenko-AndEkonika, при создании которой удобство мы ставили во главу угла. Гарантирую, что наши шпильки и балетки при всем своем изяществе комфортны, как тапочки. На моем сайте опубликован баннер с промокодом 5-процентной скидки – Бог дал нам вкус, чтобы мы могли ­сэкономить.

ОЧКИ

Я ношу очки и буду носить. Некоторым троллям отчего-то мои очки не дают покоя. Они регулярно призывают меня в соцсетях очки снять. Это какой-то «противоочковый» заговор страшных безвкусных теток. Все хорошо одетые красотки на очки реагируют доброжелательно, а многие регулярно интересуются новыми поступлениями в мой парк оправ, чтобы купить себе аналогичные. По хэштегу #ОчкиЭвелины­Хромченко можно найти результаты: там мои пиксельные друзья выкладывают свои образы в «моих» очках. Ежемесячно в поисковиках более 300 000 запросов о моих оправах – пора запускать линию оправ. ­Инвесторы, ау!

Фото: дмитрий исхаков, влад локтев