*– Ксюша, нам пора выходить!– Ксюша, мы опаздываем!– Ксюша, ты где?!!*Я – в ванной. Половина моей головы – в кудельках, как у Гурченко в фильме «Любовь и голуби». Половина – в стальных «бревнышках» бабушкиных бигуди. О, эти бигуди! Лучший гаджет для волос, который я когда-либо пробовала. Бигуди делились на две группы: стальные «чехлы», на которые, собственно, накручивались пряди, и «пули», которые в эти чехлы вставлялись. Пули надо было греть на плите – когда вода закипала, они начинали свистеть и клокотать. Засовывать пули в чехлы так, чтобы не обжечь пальцы, я научилась лет в 10. Именно тогда я поняла, что мои собственные волосы – прямые, как рельсы, и серенькие, как дедушкина генеральская шинель – меня категорически не устраивают.
Надо признать, что волосы были довольно густые, шелковистые и послушные. Но мне, скромняшке и маминой булочке, хотелось бунта! Кудрей, пышности и главное – объема у корней. Чтобы было, как у Джулии Робертс в «Красотке», как у Аделины из «Элен и ребята», а если уж все-таки прямые – то как у Рейчел из «Друзей». У Рейчел было главное – прикорневой объем. Когда он есть, какую прическу ни сделай – будешь звездой. У меня с прикорневым объемом все было плохо. Тяжелые и прямые, волосы свисали сосульками. Мой еврейский нос при таком раскладе казался мне огромным баклажаном, а щеки – перезрелыми тыквами. Плюс волосы не хотели обрамлять лицо – они устремлялись за уши, за две розовые оттопыренные раковинки, которыми я, естественно, тоже была недовольна. Раковинки систематически опалялись бабушкиными бигуди – пока я не научилась заворачивать их в бумажные салфетки. С огромными белыми ушами я была похожа то ли на хоббита, то ли на слоненка Дамбо. Папа покатывался со смеху, наблюдая мою борьбу за красоту.
С бигуди мы дружили лет пять. Собираясь на очередной подростковый слет, я вставала чуть ли не в 6 утра – чтобы успеть зайти к бабушке и накрутиться. Просить стальное богатство в дар я не решалась – бабушка и бигуди были неделимы (за всю жизнь я НИ РАЗУ не видела бабушку без прически и жемчужин в ушах). Щипцы – которыми, например, пользовалась мама – не могли даже близко конкурировать с «пульками». Щипцы оставляли заломы, жгли волосы и требовали недюжинного терпения – их надо было держать на весу, от этого затекали руки, я потела, пыхтела и страдала. А от бигуди завиток получался аккуратным и упругим. Щедро сдобренный бабушкиным лаком «Прелесть», он держался молодцом до самого вечера или даже ночи, превращая меня в Шахерезаду («Иванну» – со смешком добавлял папа, но я не слышала в этом иронии). Я эффектно встряхивала головой, томно дула губы, втягивала щеки – и казалась себе настоящей femme fatale. Взгляд, походка, осанка – все менялось вместе с прической.
Эра бигуди завершилась с открытием парикмахерских «для пенсионеров». Дешевых салончиков, где можно было сделать «укладку» за символические деньги. У меня в те времена, уже студенческие, но еще не рабочие, только такие и водились. Больше не надо было вставать в 6 утра, тратить бабушкино время, жечь пальцы и уши. Я шла в бюджетную цирюльню рядом с домом и отдавалась лихой тетке с малиновым маникюром. Самым быстрым вариантом был начес – он давал заветный прикорневой объем. Волосы бесчеловечно драли у корней металлической расческой с тонкими зубчиками, цементировали лаком – и вуаля, «пугачевская» голова готова. Моя собственная голова от природы не маленькая – еще и с начесом она явно не дружила с кукольным телом (мой рост – 159 см). Но всех, кто решался намекнуть мне на диспропорции, я лишь тихо презирала.
Кудри, начесы, артиллерия укладочных средств с пометкой «гипер-объем» – все это, конечно, было моей маской. В юном возрасте почти все девушки драпируют свои комплексы, страхи и сердечные болячки. Кто-то сокрушительно красится, кто-то крутит кудри, кто-то прячется в коконе дорогой одежды. Недовольные внутренним, мы пытаемся влиять на внешнее – потому что это проще и быстрее. К тому же многие просто боятся обнаружить под слоем тонального крема и лака «Прелесть» себя настоящую – вдруг окажешься непохожей на других? Подростком и студенткой быть другой – страшно. Других не любят, травят, норовят куснуть до мяса, побольнее. Чтобы быть счастливой со своей инаковостью, надо научиться кусаться в ответ – а на это уходят годы. Молочными зубками никого не цапнешь.
Конечно, я могла выйти без начеса в магазин, поехать на дачу или встретиться с подружками. Но пойти без своей волшебной шапки на свидание? Нет, это было немыслимо. В какой-то момент мне стало уже не важно, насколько эффектной выглядит укладка. Важен был сам акт ее создания. Пока парикмахер колдовал с расческой, творилась другая, гораздо более значимая магия – из скромной и беззащитной девочки я превращалась в наглую и уверенную в себе женщину. Я надевала свою маску, свой бронежилет от пуль тех, кто метит в сердце.
.jpg)
Но чем больше меня засасывала взрослая трясина, тем меньше времени оставалось на ворожбу с волосами. Когда я начала работать в журнале «Татлер», это время максимально сократилось. Я приходила в офис к 10 утра, а уходила как придется, но редко раньше 9 вечера. Пытаясь запихнуть в оставшееся время личную жизнь, я ложилась далеко за полночь. И утром, в предкофейной коме, в последнюю очередь думала о кудрях. В один из будних вечеров я познакомилась с будущим мужем. Встреча была случайной, ни к какому свиданию я не готовилась, вышла из офиса как была – майка, джинсы. Кое-как заколола длинные волосы на затылке. Но на последующих рандеву, конечно, стала наверстывать упущенное – одна сногсшибательная укладка сменяла другую. Пока муж – тогда только-только вошедший в статус бойфренда – очень вежливо не сказал: «Ты не могла бы перестать делать из себя льва?...» Я захлопала глазами в ответ. «Ну вот эта грива, – поморщившись, продолжил он, – не очень тебе идет. Ты с ней… не ты. К тому же в ней столько лака, что она на ощупь как каска. Твоя лучшая прическа – пучок, с которым ты ходишь в душ».
Перед следующим же походом в душ я подвергла тщательной инспекции отражение в зеркале. И вдруг обнаружила достоинства, которых не замечала годами. Оказывается, у меня красивая шея. И щеки давно уже не тыквенные, вместо них – скулы, почти как у Ким Кардашьян. И вообще, когда лицо не тонет в водопаде кудрей, оно кажется интереснее и благороднее. А главное – это гораздо более МОЕ лицо, чем то, которое я «рисовала» в пару к своей объемной шапке. В нем – мой характер, мой опыт, моя сила. Мне больше не нужно прятаться под маской и казаться кем-то другим. Освобожденные от регулярных пыток, мои волосы ликовали. К ним вернулся детский блеск, мягкость и шелковистость. Здоровые и естественные, они выглядят красиво даже в обычном хвосте. Конечно, периодически я делаю укладки – перед вечеринками или когда просто хочется попробовать что-нибудь новенькое. И даже иногда кручу «львиные» кудри – но теперь это веселая игра, а не акт самозащиты. Я полностью довольна тем, что мне дала природа – она и правда лучше знает, что нам на самом деле нужно. В конце концов, вся наша оболочка создается там, в небесной канцелярии, одномоментно – никому не достаются в последний момент чужие уши или волосы. Одно скрепляется с другим, как детали в «Лего». А наша задача – выстроить из этих деталей замок, в котором мы будем счастливы. С бигуди или без них.